 ТЕКСТ ПЕСНИ:
"КОРЕШ".
Когда война, по зонам сея смуту,
Воров в законе превращала в сук
И по пресс-хатам каждую минуту
От боли стоны лились и от мук,
Ложил в могилы зэков страшный голод
И птюха нам была милее "ржи"!
И по ночам под лепень рвался холод,
И утопали лагеря во лжи.
В те времена был кореш мне единый,
С которым судьбы накрепко сплелись.
Мы друг за друга приняли б маслины,
Мы друг за друга отдали бы жизнь.
Я с ним поднялся, было, с малолетки –
Мы горечь всю делили пополам!
И первый срок за прянички-конфетки,
Что пупкари набздюм пришили нам.
Года летели, мы судьбой играли,
Но сердце друга поразил Амур.
Лишь переспим – и утром их бросали,
Да вот она не блядь и не из дур…
И в миг она запала в его душу,
Как будто ветер добрых перемен!
Он жил лишь ею. Эти чувства душат,
Как сталь решёток, мрак барачных стен…
Всё для неё – и то кольцо с сердечком,
Что подарил в последний день он ей.
Потом прощались молча на крылечке
И гнали нас с ним в бездну лагерей.
Двенадцать лет не сдюжит срок, я знаю,
Никто из них, но он, надеясь, ждал
Звонка заветного в начале мая –
Он для него последний был причал…
А срок всё шёл, за годом мерил год
И пожелтели руки и лицо…
Мне стало ясно, что скоро он умрёт
И отболит душа, в конце концов.
И лишь мечта покоя не давала
Ему и он в горячке и бреду
Всё повторял: "Я верю, что писала.
Письма дождусь! Дождусь, потом уйду…"
Не мог смотреть я на его страданья.
При тусклом свете молодой луны
Я написал письмо – в любви признанье
С воспоминаньем тёплым той весны.
Ему под утро стало совсем худо,
И еле я сдержав у горла ком,
Осознавал, что смерть пришла – паскуда –
За ним и ставит крест уже на нём.
В его глазах печаль отобразилась –
Как я хотел, чтоб это было сном!
Добро и зло – всё воедино слилось,
Когда его я радовал письмом.
Я дочитал: "Люблю и жду, родимый" –
И он издал последний тяжкий вздох!
Он не судьёй, он Богом был судимый –
Судья б придумать кару ту не смог.
Последний год прошёл одним мгновеньем –
И вот он: мой желанный тот звонок.
Я всё решил и не было сомнений:
Я не прощаюсь, я вернусь, острог!
Я пил в купе все эти трое суток
И встречу с ней так смутно представлял!
Мы всё имели: деньги, проституток –
Так отчего ж он на неё запал…?
Рукой дрожащей надавил на кнопку
И за дверьми послышались шаги.
Мне трель звонка напомнила вновь Вовку,
Как он кричал: "Братуха, заходи!"
Она открыла мне и обомлела,
И словно чувствуя беду нутром,
Передо мной дверь запереть хотела,
Но я всадил чухонское перо.
Я постоял, дыханье прекратилось
И взгляд её пустой на мне застыл.
Соседка, мимо проходя, крестилась –
Я от неё в ментовку позвонил.
На мне вышак. Я был три дня на воле,
Но не жалею вовсе ни о чём!
Лишь память точит яростною болью,
Когда склоняюсь я над тем письмом.
| 
